Нынешний, шестнадцатый по счету, мировой экономический кризис в своем развитии уже прошел четыре этапа.
На начальном этапе, который характеризовался значительным превышением денежного предложения по отношению к ВВП, благодаря спекуляциям и мошенническим операциям, кризисный процесс не мог не трансформироваться в различного рода многочисленные «пузыри» на мировых рынках.
В финансовом секторе возникали все новые и новые разновидности производных финансовых активов (обеспеченные ипотечным кредитом ценные бумаги, страхование невыплат по кредиту и другие деривативы). Спекулятивные сделки с деривативами, портфельными инвестициями, валютой, нефтью, металлами, продовольствием приобрели фантастические масштабы.
Параллельно росла задолженность потребительского, корпоративного и государственного секторов по отношению к уровню национального дохода. Доступность дешевых кредитов поощряла население приобретать собственные дома. Однако далеко не все домохозяйства оказались в состоянии оплачивать ипотеку, что и стало непосредственной причиной финансового кризиса, разразившегося в 2007 году в США. Многие американские и европейские банки стали избавляться от рискованных бумаг. Повсеместно спрос на них упал настолько резко, что деньги банков и хэдж-фондов, вложенные в такие активы, быстро улетучились, что вызвало череду банкротств в финансовом секторе. Многие крупнейшие американские и европейские банки уже по итогам 2007 года заявили о колоссальных убытках.

Актуальность идей «государственного вмешательства» в экономику. Глобальный экономический кризис вызывает новые ощущения и вечные вопросы типа «Кто виноват?» и «Что делать?». На сегодняшний день либерально-экономические идеи, и ранее не очень популярные на постсоветском пространстве (да и в социал-демократической среде Евросоюза), подвергаются критике с новой силой и в различных формах: от движения «OccupyWallStreet» в Америке до известной «мантры» типа «Во всем виноват Чубайс». Вместо эгоцентричного либертарианства выкрикиваются или выдвигаются различные идеи, нацеленные на усиление роли государства в экономике и в социальной сфере.
В обобщенном виде эти идеи известны под терминами «дирижизм», «патернализм» и, в наиболее систематизированном виде, «кейнсианство». Интерес к более сильной роли государства в экономике также объясняется и подпитывается интеграционными процессами в форматах Таможенного союза (ТС), ЕЭП, ЕврАзЭс и Евразийского союза. Этого требуют также различные общественно-политические силы в России и ближайшие соседи по СНГ и ЕЭП. Нередко и противники, и сторонники «дирижизма» приводят опыт Беларуси.

Со школьных времен мы помним гражданскую войну в Англии, которая была помечена красивыми символами — Алой и Белой розы. Она стала поистине гражданской, хотя соперничали в ней Йоркшир и Ланкашир. Длилась эта бойня три десятилетия. В результате в ней погибло столько видных аристократов, что английскому королю Генриху VII потребовалось немало времени, чтобы восстановить этот социальный слой. В историческом описании этой бойни много красивого. Всадники, покрытые тяжелыми латными доспехами, тяжелая поступь коней. Стремительный полет стрелы, выпущенной из лука. И, разумеется, розы как символ любви и радости. Благородно, впечатляюще.
Но, оказывается, война вовсе не была гражданской. Историки рассказывают про несметное число жертв, разоренных земель. А ради чего? Обнаружено, что мы имеем дело не с историческими фактами, а с мифами, изготовленными после того, как сражения давно закончились. Теперь мы знаем, что война была династической. Но самое главное — все, что было в реальности, искажено, представлено совсем в другом свете. В XVI веке король Генрих Тюдор заставил историков переписать события войны так, чтобы они могли оставить в головах людей представление именно о династии Тюдоров, сокрушивших беспорядки и хаос, порожденные розами разных расцветок. Война на самом деле стала следствием борьбы за власть двух политических партий. Во время военных действий никто из воюющих сторон не убивал простых крестьян, поскольку рассчитывал завоевать поддержку простолюдинов. Жителей деревень не уничтожали, постройки не жгли. Кровавая суть войны, как выяснилось позже, не выглядела столь грандиозной. Ужасы, которые описывались историками, не являлись столь трагическими и романтичными. Картины смертельных противостояний, повлёкших разграбление и опустошение, выдумали сторонники Тюдоров. Им было важно показать, что до их восшествия на престол в стране царила разруха и опустошение. А процветание началось тотчас же, как только на троне оказался Генрих VII. Да и тридцатилетней войну назвать невозможно. Вся эта кампания заняла всего 428 дней. Но вот что в какой-то степени можно назвать комичным. Названное противостояние двух групп феодалов никак не связано ни с Алой, ни с Белой розами. Красивое название сражений, судя по всему, обозначилось позже. Скорее всего, эти символы придумал Вальтер Скотт в XIX веке. А, может быть, и сам писатель стал заложником вымыслов, рожденных еще раньше. Не исключено, что мифологический вариант войны связан с В. Шекспиром. Ему принадлежит пьеса «Генрих VI». В ней есть сцена, когда соперничающие группы знати «кучкуются» в саду Темпля, где они собирают красные и белые розы.
Итак, неужели в истории царит вымысел, а в политике — мифология? Не исключено, что юмористическая фраза И. Ильфа, занесенная в записную книжку: «Когда усилилось преподавание истории в школе, все узнали, кем была Мессалина, и Матрена, переменившая имя на Мессалину, оказалась в безвыходном положении», таит в себе глубокий подтекст. А может быть, это частный случай, а в истории главенствуют только подлинные факты?

В авиации нет второстепенных и чужих составляющих. Все жизненно важны. Все взаимосвязаны.
Я уже не раз писал об этом и множестве других проблем и ситуаций, которые мешают цивилизованно и квалифицированно работать нашей гражданской авиации.
И каждый раз приходится называть все новые удручающие цифры и не менее удручающие факты, например, цифра 15. Что это? Это число авиационных катастроф, произошедших в России только в прошлом году. А это — увы, первое место в мире.
Количество сработанных в прошлом году отечественных самолётов удручает. Бразилия производит в год в тридцать раз больше пассажирских самолётов, чем Россия. 89% перевозок в нашей стране уже осуществляется самолётами западного производства. Наземная промышленность страны до сих пор выпускает оборудование, рассчитанное, как и десятилетия назад, на самолёты, не оснащённые современной авионикой. Если дело пойдет так и дальше, понадобится не более 2–3 лет, чтобы броская и, по существу, верная фраза о том, что авиация способна вытащить из технологической и экономической отсталости страну, совершенно обессмыслится. Вытаскивать из беды придётся уже саму авиацию.
Есть ли этому объяснение? Есть. Их много. Наиболее верные дают сами пилоты — нежелание учиться, познавать и использовать мировой опыт. «Мир для нас не указ!» — если не говорят, то думают именно так.
Я бы мог много говорить о «вечной мерзлоте» сознания тех, кто обязан денно и нощно трудиться над разрешением проблем авиации. И прежде всего над её безопасностью.

Как известно, Америка вступила во Вторую мировую войну после внезапного удара, нанесённого японцами, дальневосточными союзниками нацистской Германии, по военному оплоту США в Тихом океане — Перл-Харбору (Гавайи) 7 декабря 1941 года. На следующий день перед конгрессом выступил президент США Франклин Делано Рузвельт. Он дал свою оценку происшедшему в Перл-Харборе: «7 декабря 1941 года — дата, которая войдет в историю как символ позора. Соединенные Штаты были атакованы внезапно и преднамеренно военными кораблями и самолетами императорской Японии».
Однако у этой истории есть и продолжение. Ее следы привели в нашу страну, в частности, на Дальний Восток и Урал. Об этом — эксклюзивное документальное повествование, в котором многие факты оглашаются впервые.

После фукусимской катастрофы, приостановки эксплуатации ряда АЭС Японии и других стран обострились споры по главному вопросу ядерных технологий — хранения выведенных из оборота гражданских и военных ядерных материалов. В том числе в контексте ядерного терроризма. Также возможен возврат интереса к небольшим подземным АЭС или гибридам подземной АЭС и подземного хранилища.
Напомним, что в Японии внешних воздействий с катастрофическими последствиями не выдержали не только реакторы, но и приреакторные хранилища (бассейны выдержки) отработавшего ядерного топлива.
Заслуживает внимания мнение, что вскрытая проблема серьезной уязвимости хранимого топлива — главный урок Фукусимы.
Россия имеет национальное наземное долговременное хранилище плутония на площадке ПО «Маяк». Связанные, прежде всего, с высокой концентрацией «порождения бога царства мёртвых» на земной поверхности потенциальные опасности глобального уровня неоднократно обсуждались2. В России реализована неоднозначная по результатам технология подземной изоляции жидких радиоактивных отходов в пластах-коллекторах (Северск, Железно-горск, Димитровград).
Россия желает иметь у себя международные ядерные хранилища подземного типа для твердых высокоактивных материалов. Теперь — тем более, так как после Фукусимы ожидаемая зарубежная прибыль Росатома от строительства АЭС может устремиться к нулю, а от демонтажа АЭС с наработкой отходов — возрастать.

В настоящее время процессы культурной глобализации заставляют задуматься над вопросом, действительно ли глобализация прокатывается как каток по национальным культурам или они оказывает ей посильное сопротивление.
Очевидно, что современная культура все явственнее обретает глобальные черты. Мировая глобализация не ограничивается тем, что живущие на разных территориях потребители покупают одинаковые автомобили, одежду единых брендов, используют стандартные предметы утвари и обихода. В различных регионах мира звучат песни одних и тех же эстрадных исполнителей (Madonna, Britney pears, Lady Gaga), в национальных прокатах фигурируют названия одних и тех же фильмов, а подключенные к информационным сетям люди следят за общими политическими и спортивными событиями. Они погружены в подробности жизни общих мировых «звезд», а международные телевизионные каналы — новостные, спортивные, детские, познавательные (Animal Planet, National Geographic, Discovery, Viasat), музыкальные (MTV, VH1, Bridge TV, Music Box), каналы модной индустрии — конкурируют в борьбе за единую телеаудиторию.
Каждая культура имеет глубинные основания, которые весьма трудно поддаются растворению. В обосновании тех или иных культурных программ прослеживаются специфические, нередко противостоящие друг другу ценностные комплексы. Например, человек античного мира привык тратить заработанные деньги на собственные нужды. Сколько заработал — столько полагается и благ. Сама идея накопления, то есть оставления денег на «черный день», показалась бы ему странной. Тот же, кто откладывал сбережения, чувствовал себя не вполне уютно. Он невольно оказывался бы в невротической ситуации. Заимодавцы постоянно испытывали на себе диктат общих культурных традиций, порицающих «жизнь вперед».

Итак, что же произошло в Париже «мая 68» с точки зрения политической истории XX века? Было ли это революцией или нет, да и правильно ли вообще именно так ставить вопрос?
Первые признаки революционной ситуации, вероятно, появились в Нантере, но власти не смогли их правильно оценить. Потом демонстрации студентов Сорбонны и, наконец, 3 мая, первая ожесточенная схватка с силами специальной полиции. Контроль властей над событиями утерян, революция начинается...
Молодые всегда требуют невозможного, они готовы к жертве, им нужен порыв.
Выступления студентов прошли цепью по всей Европе: Сербия, ФРГ, наконец, активное участие молодежи в Пражской весне. Самое загадочное — это вот эта цепь. Чего я не могу объяснить, так это повсеместность революционного порыва. В начале 1960-х годов культурная революция в Китае — все помнят хунвейбинов с их лозунгом «Огнем по штабам» — и длится она до конца 1970-х. Так что май 1968 года во Франции — лишь один из очагов мощной европейской, если не мировой, энергии протеста. В Париже волнения молодежи сопровождались выступлениями рабочих, всеобщей забастовкой (одна из крупнейших забастовок в истории рабочего движения — 10 млн человек). С одной стороны, они создали большую проблему для власти — президент де Голль все-таки ушел...

В 1967 году французский социолог Раймон Арон выпустил книгу «Этапы развития социологической мысли». В серии эссе, посвященных Монтескье, Конту, Марксу, Токвилю, Дюркгейму, Парето и Веберу, были воссозданы основные вехи социологии, отмеченные творчеством наиболее известных социальных мыслителей. Книга выдающегося экономиста Й. Шумпетера была издана еще раньше, в 1951 году. До отечественного читателя она дошла только сейчас.
Каждый из вошедших в книгу биографически-теоретических очерков посвящен жизни и трудам классиков экономической науки, работавших во второй половине XIX — первой половине XX столетия, с большинством из которых Шумпетер был знаком лично. Имена некоторых экономистов, наследие которых анализируется в книге, вообще неизвестны нашим читателям. Однако встречаются и хорошо знакомые исследователи — Маркс, Парето, Кейнс.
Разумеется, мы располагаем трудом, в котором многое отмечено субъективной позицией, но в целом в распоряжении читателей оказывается история развития экономической теории. Прогресс экономической науки для Шумпетера зависел от того, как тот или иной автор включался в реальные экономические процессы и какие методы он использовал для понимания данной реальности.

Стёпин В. Цивилизация и культура. СПб.: СПбГУП, 2011, тираж 1000 экз., 408 с.

Межуев Вадим. История, Цивилизация. Культура. Опыт философского истолкования. Санкт-Петербург. 2011, тираж 1000 экз., 440 с.

Гуревич П. С. Культурология в системе современного гуманитарного знания. СПб: СПбГУП, 2012, тираж 500 экз., 92 с.

Россия в диалоге культур (отв. ред. А. А. Гусейнов, А. В. Смирнов, Б. О. Николаи-чев). М.: Наука, 2010, тираж 800, 432 с.